evil_snow_queen

В 1762 году, в возрасте четырнадцати лет, Мэри Сондерс впервые продала себя за алую ленту, о которой мечтала видя её в волосах местной проститутки. Вот только всё произошло в тёмном переулке и по факту лента оказалась коричневой, но содеянного уже не исправить. Вскоре она заявила матери, что никогда не станет такой, как она, что это за профессия такая — швея? С утра до ночи колоть иглой пальцы и вскорости ослепнуть, потому что до поздней ночи придётся сидеть за работой. Нет уж, она, Мэри Сондерс, найдёт что-то получше, будет зарабатывать огромные деньги, купит ярких нарядов и выйдет замуж за какого-нибудь графа. Всё так и будет. И наряды, и деньги, и профессия отличная от родительской, не знаю уж насколько лучше, конечно, но клиенты точно никогда не переведутся.

Подробности бесконечных соитий весь следующий год, работа на износ практически, и всё это ради чего? На мой взгляд исключительно ради удовольствия, потому что шансов накупить шикарных нарядов и выйти замуж за нормального человека было предостаточно, но если уж призвание по душе найдено, то никто не спасёт. Никакого сочувствия героиня у меня не вызывала, более того, мне было очень жалко людей, которые встречались ей на пути, это ж как надо было нагрешить в жизни, чтоб познакомиться с Мэри Сондерс? Лживой, двуличной дрянью, которая совершала всякие гадости даже не ради себя и в поисках лучшей жизни, а просто потому что.

«Жизнь Мэри напоминала платье; у неё была лицевая, дневная сторона и ночная, изнаночная – и, видя одну из них, никто даже не догадывался, какова на самом деле другая. И сама она тоже не знала, какая из двух Мэри настоящая. Это было странно, но тем не менее именно так.»

Я читала и жаждала её разоблачения, наказания, порицания, если хотите, но каково было моё удивление, когда дочитав до послесловия оказалось, что Мэри Сондерс не плод фантазии Эммы Донохью, а самая настоящая личность жившая в городе Монмут несколько столетий назад. Жизнь её оказалась короткой, но разрушений принесла не мало. И всё это только ради того, чтобы навсегда завладеть алой лентой.

Из плюсов: я очень много узнала о внутренней работе аэропорта; о том, как много и часто тренируют пилотов; где, что расположено у самолёта, как это называется и для какой цели используется. Из минусов: вся эта информация была о конце шестидесятых годов и, сдаётся мне, безнадёжно устарела. Как минимум никто уже не страхует свою жизнь на сотни тысяч, аккурат перед вылетом. Кстати, страховали ли на самом деле, я не знаю, но весь сюжет этой книги крутится именно вокруг стойки, за которой сидят пышногрудые блондинки, для привлечения, и в то же время для отвлечения, внимания улетающих. За символичную цену они готовы выдать вам сертификат и, если вдруг что-то пойдёт не так: в самолёте будут неполадки, пилот ошибётся или, например, вы пройдёте на борт с бомбой в чемодане и активируете её во время полёта, то ваши родственники немедленно получат ту сумму, в которую вы оценили свою жизнь и жизнь других пассажиров, но это уже мелочи.

Больше половины книги тучи сгущались, автор нагнетал неминуемую катастрофу. Вот сейчас, вот уже, ещё несколько страниц и случится что-то, о чём предчувствие предупреждает начальника аэропорта: Мэла Бейкерсфелда. Бушует буран. Такой, что не хватает людей и техники, чтобы убирать снег с взлетно-посадочных полос, буквально минута и снова сугробы. Но при этом самолёты взлетают один за одним, кого интересует видимость, когда есть шанс попасть на несколько дней в прекрасный Рим? Но, кроме тех, кто предвкушает солнечные каникулы, есть несколько сотен очень недовольных людей, которые этой ночью, сквозь заносы, приезжают в аэропорт с микрофонами, плакатами и требованием тишины. Разве же знали люди, что нельзя строить жилищный комплекс на границе с аэропортом? Разве могли они подумать, что двигатели самолётов будут нарушать их покой, лишать сна и доводить до нервных срывов? Да подумать же не могли! Требуют, в общем, тишины и закрытия аэропорта, прямо сейчас. А Мэл им и говорит: это ещё что, вот в середине семидесятых отсюда сверхзвуковые самолёты взлетать начнут, тогда и вспомните о том, как тихо было сейчас. Почему-то этот ответ всех удовлетворяет, митинг заканчивается, предчувствие снова наваливается.

Откровенно говоря, мне было довольно скучно продираться через все эти факты о строении железных птиц, к тому же повторяемые несколько раз, только другими словами. Но надо отдать Хейли должное: работу он проделал приличную, это же надо было очень глубоко погрузиться во все детали, чтоб они сложились. А вот с «катастрофой» и какими-то межличностными отношениями не сложилось. Периодически, видимо чтобы читатель совсем уж не уснул, приходилось разбираться в личной жизни героев: кто кому с кем изменил или планирует это сделать; у кого такая серьёзная душевная травма, что белый свет не мил; эти родственные, и абсолютно ненужные связи, по всему аэропорту. Совсем не обязательно же быть кому-то сватом, чтобы ненавидеть человека по той или иной причине. И для того, чтобы выразить кому-то сочувствие не надо быть ему братом.

Для меня Евгений Леонов — улыбка. Отдельно летящая по воздуху. Добрая, тёплая, настоящая. Улыбка человека, умеющего искренне смеяться, в том числе над собой, что немаловажно. Актёр, каких «больше не делают». Любая, даже самая эпизодическая его роль, запоминается навсегда. Любая фраза «уходит в народ» и вот вроде бы только что чик по горлу и в колодец, а уже все мурлычат себе под нос песню про то, как на речке, на том бережочке, мыла Марусенька белые ножки. Теперь для меня Леонов ещё и отец. Такой, когда немножко даже завидно. Практически каждое его письмо сыну заканчивается словом «обнимаю», мне кажется это важно. Даже если письмо является продолжением недавно начатого спора, даже если слова не всегда достигают слуха. Обнимаю. И уже ничего не важно, кроме осознания того, что рядом всегда есть человек, который раскинет руки, встанет за твой спиной и никогда не даст упасть, как бы жизнь тебя не била в грудь.

Письма школьнику, письма студенту, письма солдату, письма сыну. Честные, без прикрас, без утайки. О том, какое счастье быть востребованным в деле жизни, о том, как непросто было стать тем, кем стал, о том, что не надо стесняться быть сыном своего отца. «Можно получить роль пользуясь блатом и родственными связями, нельзя эту роль по блату хорошо сыграть». Как бы между делом пару фраз о себе, ребёнке войны, для которого никто не расстилал ковровых дорожек по пути, о друзьях, о режиссёрах, с которыми посчастливилось работать, о жене, с удивительным именем Ванда, о фильмах и спектаклях, которые смотрел и плакал. Это было так странно для меня, ведь я смотрела те же самые фильмы и воспринимала всё совсем не так, более поверхностно, не разбирая сцены на детали, а теперь думаю: надо же, какая глупая, всё же действительно о другом. «Осенний марафон», «Дело Румянцева», «Старший сын».Маленькие, но очень важные ремарки о том, какими видел своих героев сам Евгений Павлович, вызывали во мне желание немедленно всё пересмотреть, но пока я ограничилась несколькими интервью незадолго до смерти. Удивительный человек, цельная личность.

«Полярная сова», «Вологодский пятак», «Чёрный дельфин», «Мордовская зона», «Снежинка», «Торбеевский централ», «Белый лебедь» — семь российских колоний для пожизненно осужденных. Здесь сидят очень разные и очень одинаковые люди, каждый, за редким исключением, уверяет, что невиновен, жертва системы, оговоров, интриг и недоразумений. А те, кто вину признаёт, не видит ничего страшного в своих преступлениях. Они уверены, что всё случилось так, как случилось потому что их, бедных, не ценили, не уважали, не понимали, не принимали, а вот если бы на них в своё время обратили внимание, то тогда бы они не стали никого насиловать и вырезать внутренние органы. В общем виноват кто угодно, только не те, чья жизнь до самого последнего дня будет подчинена строгому расписанию, с 6 утра до 22:00.

Все, как один, ударяются в религию, зачитывают Библию от корки до корки, начинают рисовать иконы, молиться. Вести переписку с десятками монастырей, жаловаться на судьбу и чудовищные условия, на долги, на то, что очень хочется курить. И из каждого монастыря приходит ответ, в виде финансовой помощи, — лень монахам сигареты купить и отправить, деньги перевести проще; откуда-то пришло 500 рублей, откуда-то 6000. С миру по нитке и ни в чём себе не отказывай. Почему-то я убеждена, что все эти милости не отправляются непосредственно из карманов священнослужителей, а выделяются из сумм пожертвований, которые рекой текут во все церкви. Получается, что церковь поощряет жестокие убийства и истязания детей? Или сотни осужденных внезапно раскаялись, но в награду требуют позолотить ручку?

Больше, чем финансовый вопрос, меня интересует диагноз молодых девушек и вполне взрослых, самостоятельных женщин, которые читают объявление в газете или статью о маньяке, убившем не один десяток людей, влюбляются в них без памяти и начинают переписку, которая приводит к романтическим отношениям и замужеству. В колонии. Для людей без будущего. Зачем? В надежде на что? В своё время меня так поразила история девушки Елены, которая без памяти влюбилась в Сергея Ткача, убившего 37 человек, преимущественно несовершеннолетних девочек. Она писала ему письма, вышла за него замуж и прожила в счастливом браке целых три года. Теперь Елена вдова. Но до того, как обрести своё счастье, Елена делала несколько других попыток: она писала письма пожизненно заключённым, (фотографии Елены и её письма были предоставлены одним из тех, у кого брала интервью Ева), что-то там не сложилось и девушка влюбилась в Ткача. Этот феномен для меня навсегда останется загадкой. И если убийства с особой жестокостью ещё можно списать на какие-то изменения в голове, то влюблённости по ч/б фотографии в газете необъяснимы.

Книга очень достойная, никакой воды, никаких нравоучений и убеждений в том, что есть только одна правда, и эта правда автора. Вообще нет. Каждый волен делать свои выводы по любой представленной информации. У меня сочувствия не вызвал никто, разве только те, кто натворил глупостей по малолетству, а расплачиваться за них приходится всю жизнь. И ещё всё время меня волновал вопрос о сроках наказания: почему кто-то за одно убийство получает пожизненно, а кому-то за три дают 25?

Нет лицея лучше, чем лицей Богоматери Нильской. И лицея выше тоже нет. Две с половиной тысячи метров, под самыми небесами. Лицей для девочек построили специально так высоко, так далеко, чтобы изолировать их, уберечь от зла, от искушений большого города. Потому что барышень из лицея ожидают блестящие партии. И надо, чтобы они подошли к замужеству девственницами, если только до того не забеременеют. А забеременеть дело не хитрое, учитывая то, что святой отец, работающий в лицее награждает учащихся по своему усмотрению. Например, кружевными трусами и платьем с вырезом, мерить это всё девочки должны при нём, в его кабинете. Ну, а что такого, он человек святой, дурного не сделает, просто хочет убедиться в том, что всё подошло по размеру. Плюс, вопреки всем правилам и запретам, если жених одной из девочек человек в стране довольно влиятельный, то на выходные он может приезжать в лицей и проводить дни и ночи со своей невестой так, как ему заблагорассудится.

Девочкам говорят, что лицей Богоматери Нильской был создан для формирования женской элиты Руанды, в будущем они должны будут послужить образцом для всех женщин страны, став не только хорошими женами и матерями, но также хорошими гражданками. Девочки молча принимают все слова сказанные матерью-настоятельницей, но они прекрасно понимают, что не всех ждёт то счастливое будущее, которое им обещают.

«Если мы тут и находимся, то главным образом для улучшения положения наших семей, не ради нашего будущего, а ради будущего клана. Мы и так уже были хорошим товаром, потому что почти все мы дочери богатых и влиятельных людей и наши родители сумеют продать нас по самой высокой цене, а диплом эту цену только повысит. Я знаю, что многим здесь нравится эта игра, потому что у них нет ничего другого, они даже гордятся этим.»

К тому же в лицее существует квота: на двадцать учениц хуту — две тутси, и это далеко не всем нравится. Например, Глориаза, дочь своего отца и она готова на любую ложь, на любой подлог, лишь бы указать всем тутси где их место.

Как много людей знает об этом противостоянии, о геноциде в Руанде, о том, чем вообще одни отличаются от других? Лично я прочитала обо всём только после этой книги, поэтому, даже не смотря на то, что она написана так, что привязаться к кому-то не представляется возможным, — просто кусочки истории в истории; книга очень полезна для общего развития. И да, тутси отличаются от хуту высоким ростом и тонкими (европейскими) чертами лица, тогда как многие хуту коренастые и широколицые. Тутси были воинами, хуту —жрецами. Это основное различие, которое существовало. И это разделение не было жестким. Руанда стала объединяться в централизованное государство во второй половине 19 века, и тогда эта система стала костенеть. Понятие «тутси» чаще стало обозначать обладание некой привилегией. После Второй мировой войны, ситуация изменилась, мир охватили идеи национального освобождения, они затронули и Руанду.