Читать онлайн «На трибуне реакционера»

Сама мысль должна вызывать чувство протеста, не правда ли? Эта мысль не моя, а датского философа Серена Кьеркегора. Собственно, я думаю, что все наши лучшие мысли заимствованы нами у других. Да и эта мысль тоже принадлежит кому-то великому…

Итак, животный страх. Вам знакомо это ощущение? Что может быть общего между ощущением липкого ужаса и свободой? Белой и пушистой свободой, которая в нашем понимании является конечной целью любого индивидуума? Как это высокое понятие может быть связано с такой отрицательной и низкой эмоцией, как животный страх? Когда я пытаюсь утверждать, что эти вещи связаны, то оппонентов возникает очень много, и на меня обрушивается яростный поток возражений. Давайте попробуем вместе разобраться, что же такое свобода и все ли ее одинаково понимают.

Как вы думаете, для американца и для эскимоса свобода — одинаковое понятие? А для тюремного заключенного и отшельника, который живет в пещере? Для русского человека свобода ассоциируется со словом «воля» — «что хочу, то и делаю», никаких тебе ограничений и обязанностей! Одним словом — анархизм.

Без сомнения, существует бесконечное количество интерпретаций свободы, как и пониманий феномена страха.

На заре своей туманной юности человечество испытывало всего лишь животный, физиологический страх, который являлся гарантом продолжения жизни. По мере развития гомо сапиенс, с возникновением социума зарождается другой тип страха, который можно назвать страхом социальным. Социальное сознание человека началось с образования общины, впоследствии переросшей в племя, город, государство и т. д.

Сотни тысяч лет прошло, прежде чем человек, распрямившись, посмотрел на Небо, и возник вопрос о смысле жизни. Так возникла идея Бога. И тогда появилась новая, высшая форма страха — страх религиозный, или «страх Божий».

И тем не менее у любого страха есть одна особенность. Она связана с тем, что существо, испытывающее страх, предпринимает некие действия либо удерживается от каких-либо действий, которые могут привести к нежелательным последствиям. Вот, собственно, и весь механизм психологической работы страха. На биологическом уровне — это иногда бегство от смерти.

На социальном уровне — это желание избежать лишения свободы или публичного унижения. А на идеальном уровне — это стремление не нарушить внутреннего морального кода, который может привести к мучениям совести.

Именно это чувство, которым обладает сознательная личность, можно назвать чувством ответственности. Собственно, чувство ответственности есть сознательный выбор поступка, диктуемый в подсознании страхом. Отсюда два шага до понимания, что свобода — это осознанная необходимость (по Гегелю). Человек свободен тогда, когда он способен осознать свою ответственность. Свобода неотделима от ответственности.

Лев Толстой говорил: «Кто боится Бога, тот не боится людей. А кто боится людей, тот не боится Бога». В чем глубинный смысл этой фразы? В том, что «страх Божий» — это и есть страх на «идеальном» уровне. Это то самое «внутреннее Государство», Совесть, которая наказывает человека за нарушение собственных этических принципов. Для людей верующих мучения духовные могут быть очень тяжелыми. Когда Толстой говорит, что тот, кто боится Бога, тот не боится людей, он имеет в виду, что бояться людей бессмысленно тому, кто верит в загробную, вечную жизнь. Но, когда человек боится людей, он не боится Бога. И тогда он опасается смерти, потому что угроза смерти может прийти только от людей.