Ведь человек
будет продолжать делать то, что делал раньше: работать, растить
детей, создавать новую технику, заниматься наукой безотноси-
тельно к тому, правы ли эпистемологические реалисты или их
противники1 . Я попытаюсь показать, что в действительности дело обстоит
не так. Во-первых, потому, что исторически то или иное пред-
лагавшееся решение этого спора было связано с философским
обоснованием специфического отношения человека к миру. При этом философия, с одной стороны, легитимизировала тот
или иной тип культуры, а с другой – была важным фактором его
трансформации. Во-вторых, то или иное решение определяло
программу познавательной деятельности: то, какие вопросы
может ставить познание, в частности научное, какая стратегия
познавательной деятельности является предпочтительной.
5
Сегодня этот спор приобрёл ряд новых измерений. Уже
к началу XX в. стало ясно, что он касается фундаментальных
оснований наук о природе и обществе. Например, от того, как
понимается существование математических объектов (в рамках
таких разных программ обоснования математики, как платонов-
ский реализм, формализм или конструктивизм) зависит не только
истолкование, но и принятие той или иной части математики. Эпистемологический феноменализм в лице Э. Маха ориентировал
физиков на создание «феноменологических» теорий, а реализм в
лице М. Планка – на предпочтение т.
н. «трансцендентных» тео-
рий. Новый материал для дискуссии реалистов и их противников
возник в связи с интерпретацией квантовой механики: какова
роль человека и создаваемой им приборной ситуации в процессе
измерения квантово-механических состояний? Самые острые дискуссии реалистов и антиреалистов ведутся
ныне вокруг философского понимания наук о человеке: эти
дисциплины привлекают особое внимание, многие мыслители
связывают с их развитием цивилизацию XXI в. При этом речь
идёт не просто о повторении старых аргументов в этом споре. Как развитие техники философского анализа, так и появление
новых идей и подходов в специальных науках придают этому
старому спору существенно новую форму и делают возможными
новые оценки тех или иных предлагаемых решений. Деконструкция, дискурсивная и нарратологическая пси-
хология, конструктивистская социология – всё это не просто
философское (в данном случае антиреалистическое) истол-
кование существующих дисциплин, а конкретные программы
работы в этих областях. Принятие такого рода установок ведёт,
в частности, к отрицанию возможностей эксперимента в этих
дисциплинах, возможностей предвидения и создания теорий. В итоге сторонники такого понимания гуманитарного знания
последовательно приходят к отрицанию научного статуса этих
дисциплин (например, с иронией говорят о научной психо-
логии или социологии) и считают невозможным исследовать
что бы то ни было, когда мы имеем дело с таким особым пред-
метом, как человек, который сам вступает в коммуникативные
отношения с тем, кто пытается его исследовать. Многие сто-
ронники модной сегодня антиреалистической эпистемологи-
6
ческой установки вообще сомневаются в возможностях научного
знания.