Ривка. Мои родители говорили мне, что Ривка была молода и не могла оставить меня, что я была чудесным даром, бла-бла-бла – все то, что обычно родители говорят детям, которых они усыновили. Они никогда не выдавали ничего вроде: «Господь хотел, чтобы ты был с нами». Так родители моего друга Минха объясняли ему, почему они поехали во Вьетнам и усыновили его. Мои родители никогда ничего не говорили о Боге, потому что они не верят в Бога. Зато они говорили, что тогда даже не задумывались о том, когда и как создадут семью, и, когда им представилась возможность забрать меня, они просто знали, что так будет правильно. Ривка стала частью истории до того, как я смогла дать понять, что не желаю знать никаких деталей. Со временем они перестали произносить ее имя, но это имя дребезжало в моем мозгу, высвобождая разные мысли и принимая различные формы, и иногда будило меня во время самого крепкого сна, оставляя на языке свой таинственный привкус.
Иногда я представляла себе Ривку как место, где настолько жарко, что одежда прилипает к спине, а в воздухе стоит запах пыли и манго. Когда я выросла, Ривка стала для меня просто словом, с собственной геометрической формой, со сплошными углами и точками. Каким-то образом мне удалось воздержаться от ассоциирования его с лицом, принадлежащим женщине, чьи волосы ниспадают определенным образом, с определенной манерой смеяться.
Когда моя мать называет ее имя за столом, у меня не сразу получается представить, о ком она говорит.
Мне требуется целое мгновение, хотя немного ранее в тот же день я стояла в спортзале как вкопанная, думая о ней. Но сегодня вечером я смотрю на маму, одновременно шокированная и смущенная. Папа протягивает руку и кладет ее на мою.– А теперь, дорогая, – мягко говорит он, – давай притормозим.
Джейк отрывается от своей тарелки и спрашивает в своей привычной манере, немного не от мира сего:
– А Ривка – это кто?
Я знаю, что, если бы он малость помедлил и задействовал свою интуицию – мама говорит своим тихим голосом, папа держит Симону за руку, Симона выглядит так, как будто ее сейчас стошнит или она упадет в обморок, а может, и то и другое сразу, – он бы смог собрать все части картины воедино. Но давайте не будем забывать, что Джейк – подросток и существует в этом мире без такой способности, как интуиция. В его защиту скажу следующее: Джейк никогда не задавал никаких вопросов о моих биологических родителях или о том, как я попала в его семью. Я появилась здесь раньше него. И это все, что когда-либо имело значение.