– Езжай.
– Пока, Ривер. Удачи… – она показала на озеро, – со всем этим.
Глава вторая
До сих пор я не утруждал себя получением водительских прав, что определенно не повод для гордости.
Большинство детей, живущих в Лос-Анджелесе, начинают мечтать о правах с малолетства. Но в свои шестнадцать я не пошел в Департамент регистрации транспортных средств, как все остальные, а когда мне стукнуло семнадцать, это стало чем-то вроде фишки: я был парнем без водительских прав. Почему? Потому что мне они были не нужны. Я влюбился в Пенни Броквэй, когда нам было по пятнадцать лет; за месяц до моего дня рождения ей исполнилось шестнадцать, и она вместе со всеми получила права, так что зачем мне было учиться водить, у меня была Пенни, вплоть до того самого дня, как я застрял посреди озера в Эхо-Парке в тринадцати милях по скоростному шоссе от дома. По улицам это оказалось всего десять миль, точнее, десять и две десятые мили, я знаю об этом точно, поскольку прошел их все.
У меня был телефон. Были люди, которым я мог позвонить. Мама. Леонард, хотя я знал, что он на работе.
Я мог позвонить Уиллу, Люку или Мэгги, они бы с удовольствием подбросили меня домой после разрыва с Пенни. Я мог просто вызвать такси! Но мне не хотелось никого видеть, даже водителя, которого я никогда потом больше не встречу…Я бросил парню веревку, выбрался из лодки и услышал, что должен еще двадцать долларов, поскольку, пока я сидел и думал, пошел второй час; я вытащил кошелек и заплатил, потому что не мог позволить себе не оправдать чьих-то ожиданий.
Я пошел пешком. Врать не буду – я не знал, куда идти. Я никогда не был в Эхо-Парке. И редко заходил восточнее Фейрфакса.
Я не был бойскаутом, но все же знал, что запад в той стороне, где сейчас медленно заходило солнце. День клонился к концу.
Как можно гладить волосы человека, а через неделю бросить его посреди озера в Эхо-Парке?
Случившееся прошлось по мне со всей мощью землетрясения, и отнюдь не тех незначительных толчков, какие иногда бывают в Лос-Анджелесе, когда приходится притворяться, будто ты их почувствовал.
Именно в тот момент, когда я был готов развалиться на части посреди пустого тротуара, никогда, быть может, не видевшего пешехода, когда солнце зашло и больше ничего не указывало мне путь, я увидел его.