Одновременно с уборкой в эти последние осенние дни главная забота земледельца о будущем урожае. С какой радостью, бывало, следили мы, как все дальше на юг продвигался фронт сева. Уже посеяны первые сотни гектаров ржи и пшеницы. Предпочтение отдавалось тем сортам, которые хорошо себя зарекомендовали. Почти половину клина занимала озимая пшеница, которая давала более высокие и устойчивые урожаи, чем рожь.
Обычно осень торопит земледельца, и он старается управиться со всеми заботами в срок. Но сейчас все нарушено. Отступая, враг уничтожал на своем пути все живое, превращал некогда цветущие селения в мертвую зону. Взрослое население угонял на запад. Стариков и детей расстреливал. Вот почему советские войска спешили: наступали днем и ночью, шли с тяжелыми боями, без сна и отдыха.
…Послышался шум мотора. Заскрипели тормоза автомобиля. В редакторскую хату вошел начальник Политического управления фронта генерал-майор Сергей Савельевич Шатилов. Это был молодой смуглолицый мужчина, очень подвижный, решительный, добрый и отзывчивый. Мне не раз приходилось видеть его в боях, получать от него задания, и я всегда относился к нему, как, впрочем, и все другие, с чувством большого уважения.
Более года назад он подписал мое фронтовое корреспондентское удостоверение.Генерал Шатилов энергично поздоровался и, не дожидаясь рапорта, спокойным, мягким голосом спросил:
— Кто едет?
Редактор назвал мою фамилию.
Сергей Савельевич быстро повернулся, протянул мне руку и, широко улыбаясь, добродушно проговорил:
— Мы, кажется, давно знакомы!
И тут задал несколько вопросов: хорошо ли себя чувствую, знаю ли задачу, имею ли нужную карту, приходилось ли раньше переправляться через широкие и бы-строводные реки, как думаю доставлять материал в редакцию.
А несколько минут спустя по размытой дождем дороге, через рытвины и ухабы, разрезая ночную темень, виллис мчал нас на запад, к Днепру. По неубранным, изрытым траншеями и окопами полям Украины мчались колонны танкистов-гвардейцев, за которыми неотступно, словно тень, тянулись клубы густого дыма и пыли, насыщенные парами бензина и всевозможных масел. И стоило только чуть сбавить газ или приостановиться, отчетливо слышалось, как ревели моторы и глухо стучали стальные траки мощных тридцатьчетверок и «KB». На башнях машин, облепленных десантниками, белели надписи: «За радянську Украину!», «Нас кличе Киiв!», «Даешь Днепр!», «Смерть фашизму!».
Вслед за танками и самоходными орудиями двигались артиллеристы, саперы-мостовики, понтонеры, связисты. Пылила матушка-пехота. Пыль над степными дорогами была такая густая, что совершенно закрывала от нас солнце, а перепела задыхались в жите. Но люди, советские чудо-богатыри, на танках, на лафетах пушек, броневиках и автомашинах, на конях, а чаще всего в пешем строю настойчиво пробивались вперед, к Днепру.
Несмотря на усталость, они шли бодро и пели дружно: