Клод Марга
Грузовой лифт
Предисловие
Тень зеркала
Читатели, требующие историй, не знают, что им самим не хватает зеркал, и еще меньше – о том, что они мечтают обрести точку зрения смерти на собственную жизнь. Почему они не доверяют своей потребности в развлечении, которая кажется еще невиннее, поскольку включает лишь воображение? Если искать ответ в сходстве, которое лежит в основе всех историй и вызывает именно интерес и одновременно доверие, то как можно было бы читать, с самого начала опасаясь последствий? Чтобы держаться на расстоянии от реальности и уметь от нее отвлекаться, необходимо прибегать к образам: лишь они способны заполнить пустоту, которую та оставляет, потому что сами из нее сотканы.
Истории относятся к образам приблизительно так же, как образы – к сходству: те и другие скроены из одного материала, и это не что иное, как пустота. Все остальное представляет лишь вариации или, если хотите, ряд сюжетов, но структура и ее формирование всегда вызваны уходом от мира и проекцией, которая автоматически отсюда вытекает. Разумеется, сюжет скрывает суть вещей, создавая иллюзию, будто он занимает все измерения истории или, точнее, будто она существует только из-за него. И раз уж речь идет о воображении, вообразите то, что появится в образах и историях, если кто-нибудь отнимет у них сюжет. Это действие поднимает проблему языка: из чего он состоит? – а также, в связи с ней, проблему пространства и времени, а значит – восприятия и памяти…
Для рассмотрения всего этого имеется много теоретических способов: можно подумать, они не оставляют никаких шансов для иных подходов. Поэтому успех Клода Марга представляется еще значительнее: он сделал из них фабулу, которая отвинчивается с изрядным юмором старой матрешки, куда вкладываются персонажи и сюжеты.
В его «Грузовом лифте» все начинается как полицейское расследование, которое приводит к спонтанному порождению историй каждой ситуацией и каждым словом.Это разрастание усложняет задачу «писателя» до бесконечности, поскольку тотчас аннулирует успехи расследования неисчерпаемой массой толкований, точек зрения, комментариев: предшественники изо всех сил начиняли свои реестры полосками бумаги, которые можно расшифровать только с лупой, а писатель превращает это непрерывное умножение в фантастическую историю – она присоединяется к полицейской и позволяет сохранять строгий и легкий темп, полный неожиданных, замысловатых поворотов. И вот мы в подземной «сети», оснащенной наблюдательными «альвеолами»: это невидимая изнанка видимого мира, которая отчасти напоминает внутренность тела, если вспомнить, что зрение рождается в его темноте.
Изнанка мира, конечно, скрывает многочисленные «трубы», ходы и шахты, уходящие вглубь, словно чувствительные нервы. Если вы составляете одно целое с их сетями, «то улавливаете все, что затевается… Вы находитесь, так сказать, в средоточии дыхательного процесса». В обычных историях одна жизнь смешивается с другой в движении, направленном прямиком к концу; а здесь жизнь знает, что в любой момент может выйти из истории, не оставляя в ней жизнь, но она этим не пользуется: она как раз предается практическим занятиям сознания, придумывая, например, главу «Розыгрыш».