Чарльз Буковски.
Капитан ушел обедать, верховодит матросня
(Дневник последних лет жизни)
–––––––––––––––––––––
© Чарльз Буковски
© перевел Олег “Флагман” Озеров (Катамидзе, Озорнов) <zero(a)nm. ru>
Date: 29 Mar 2005
–––––––––––––––––––––
8/28/91 23:28
Славный денек на ипподроме, перед самым носом пролетела программа скачек.
Денек славный до тех пор, пока не становится скучно, даже когда выигрываешь. В минуту ожидания между заездами твоя жизнь просачивается наружу. Люди выглядят серыми, всякого повидавшими. И я там, с ними. А куда еще прикажете податься? В Музей Искусств? Остаться дома и корежить из себя писателя? Конечно, я мог бы повязать шарфик. Совсем как тот поэт, что захаживал ко мне отвиснуть на халяву. Вырванные с мясом пуговицы рубашки, рвота на брюках, челка на глазах, шнурки развязаны. Но был у него и длинный шарф, чистотой которого он очень дорожил. Атрибут, дававший всем понять, что он - поэт. Его писанина? Забудьте…
Я пришел, поплавал в бассейне, принял горячую ванну. Мой душевный покой под угрозой. Так уж повелось.
Я сидел на диване с Линдой, опускалась приятная темная ночь, когда раздался стук в дверь. Линда пошла открывать.
- Лучше подойди, Хэнк.
Я пошел к двери, босой, в халате. Молодой блондин, толстушка и среднегабаритная девица.
- Они хотят твой автограф.
- Я никого не принимаю, - сказал я.
- Мы просто хотим ваш автограф, - сказал блондин, - и обещаем больше никогда не возвращаться.
Он захихикал, держась за голову. Девицы просто пялились.
- Но ни у кого из вас нет ни ручки, ни бумаги, - сказал я.
- О, - сказал блондин, снимая руки с головы, - мы вернемся с книгой! Возможно, в более удобное время.
Купальный халат.
Босоногий. Может, парень решил, что я эксцентричный. А, может, я такой и есть.- С утра не приходите, - велел я.
Посмотрел, как они отваливают, и захлопнул дверь.
Сейчас я здесь, пишу об этом. Нужно быть немного жестким с такими, иначе тебя осадят. У меня уже есть опыт по блокировке этой двери. Очень многие думают, что как-нибудь ты пригласишь их, и вы будете пить ночь напролет. Предпочитаю пить в одиночку. Писатель ничем никому не обязан, кроме как своим творчеством. Он ничего не должен читателю, кроме доступа к напечатанной странице. И, что хуже, многие “дверные стукачи” - даже не читатели. Они просто что-то слышали. Лучший читатель и вообще человек — тот, кто вознаграждает меня своей неявкой.
8/29/91 22:55
Вялая на ипподроме, моя проклятая жизнь болтается на крючке. Я там каждый день. Ни с кем, кроме персонала, не общаюсь. Видимо, я болен. Сароян просрал все на скачках, Фанте - в покер, Достоевский - в рулетку. И это явно не вопрос денег, пока ты не уходишь в минус. У меня однажды был партнер по игре, который сказал: “Мне все равно, выиграю я или проиграю, я просто хочу играть”. Я к деньгам отношусь уважительней. Большую часть жизни мне их не хватало. Я знаю, что такое парковая скамейка и стук домовладельца. Неправильных раскладов с деньгами бывает два: слишком мало и слишком много.