Любовь Воронкова
Бабушкины дела
Ночью шумел буран. Страшно гудело и завывало в трубе. Жёсткий снег взвивался вихрем и ударялся о стены.
Таня спала в горнице, около маленькой печки.
— Мама, кто это стучится? — спросила она сквозь сон.
А мать ответила:
— Спи, спи. Это дедко Морозко веселится на улице.
Наступило утро, а дед-мороз всё ещё не унимался. После завтрака Таня взялась было за полушубок, но бабушка сказала:
— На улице свету белого не видно — сиди дома!
Таня подошла к окну, поглядела в узенькую чистую проталинку. Ох, что творится! Белая вьюга несётся вдоль деревни, снежные вихри взвиваются вверх, и ничего больше не видно — ни дворов, ни берёз, ни леса…
— Так весь день и сидеть дома? — сказала Таня. — А что дома делать?
— Дел в доме сколько хочешь найдётся, — ответила бабушка. — У меня вот дела ещё до свету начались: печку истопила, обед сварила, завтраком вас всех накормила… А сейчас давай за работу вместе приниматься: я буду кринки мыть, а ты чашки со стола убирай. Только, смотри, потихоньку, не разбей.
Таня налила горячей воды в самое глубокое блюдце. Много воды налила, до самых краёв.
— Бабушка, смотри-ка, у меня здесь пруд получился! — сказала она.
Но бабушке было некогда — она тёрла кринки мочалкой, отскребала у горлышка жёсткие пенки и не слушала Таню.
Таня взяла одну чашку — синюю с цветочками — и окунула в воду. Вода из блюдца полилась через край, побежала ручьём по столу и на пол.
— Что это там? — спросила бабушка.
— Ничего, — ответила Таня. — Это пруд из берегов вышел!
Таня вымыла чашку синюю с цветочками и взяла другую, с ягодками.
А когда стала мыть дедушкин стакан, то воды оказалось очень мало. Таня поворачивала стакан с боку на бок, он гремел, звенел и будто сердился.— Ну и ладно, обойдёшься так, — сказала Таня и стала вытирать стакан.
Вытерла, поставила — что же это такое? Стакан стоял мутный, весь в молочных полосах.
— Бабушка, — сказала Таня, — а стакан никак не моется!
Бабушка тем временем уже перемыла кринки, сполоснула водой и поставила в печку просушиться и прожариться.
— Ну, что тут у тебя? — сказала она. — Реки и озёра? Давай-ка я тебе помогу.
Бабушка налила в миску чистой воды.
Вдвоём с Таней они сполоснули чашки, а дедушкин стакан вымыли так, что он весь заблестел. Потом поставили посуду в шкаф, а клеёнку на столе вытерли сухо-насухо.
— Ну, вот и всё, — сказала Таня, — вот и дела кончились!
— По-твоему, кончились, а по-моему, начинаются, — сказала бабушка. — Я вот пойду половики вытрясу, а ты бери веник, пол выметай. Да сначала водой побрызгай!
Бабушка собрала с полу пёстрые дорожки, оделась и вышла из избы. А Таня зачерпнула из ведра кружку воды и начала брызгать по всему полу.
— Дождик идёт! — кричала она. — Эй, прячьтесь все — дождик идёт!
Брызги разлетались по всей избе — и на стены попало, и на лавки попало, и на сундук попало… И по всему полу, по белым половицам запестрели тёмные капли.
А потом Таня взяла веник и стала подметать. Она так размахивала веником, что весь сор вихрем взлетал кверху.
Бабушка вошла с половиками.
— Тише, тише! — сказала она. — Разве так метут!