(из цикла "Смерти героев")Как святой ШариатПравоверным велит,Уходил на ДжихадМолодой ваххабит. В небе клекот орла,Дальний грома раскат,Уходил АбдуллаНа святой Газават. От тоски еле жив,Оставлял он гаремИ садился в свой джип,Зарядив АКМ. Обещал: — Я вернусь,Как придет Рамадан,Вы для пленных урусПриготовьте зиндан. Занимался рассвет,И старик-аксакалЕму долго последВсе папахой махал. Где у сумрачных скалБурный Терек кипит,Там в засаду попалМолодой ваххабит. Налезали гурьбой,С трех сторон обложив,Вспыхнул яростный бой,Поцарапали джип,Самого Абдуллу,Отобравши ключи,Привязали к стволуМолодой алычи. Начинали допрос,Приступил к нему поп. Он иконы принес,Поклоняться им чтоб. "Ваххабит удалой,Бедна сакля твоя,Поселковым главойМы назначим тебя. Будешь жить, как султан,Новый выдадим джип,Ко святым образамТы хоть раз приложись". Благодать в образахОтрицал янычар,Лишь Аллах да АкбарОн в ответ прорычал. Хитрый, словно шакал,Подходил политрук,Стакан водки давалПить из собственных рук. Говорил замполит:"Мы скостим тебе срок. Будешь вольный джигит,Пригуби хоть глоток". Но в ответ басурманВсе — "Аллах да Акбар!"И с размаху в стакан,Полный водки, плевал. Не фильтрует базар,Что с ним делать? Хоть плачь. Но сказал комиссар:"Ты достал нас, басмач". И под небом ночным,Соблюдая черед,Надругался над нимВесь спецназовский взвод.
Как прошло это делоЗнает только луна,Волосатого телаВсем досталось сполна. В позе локте-коленной, —Так уж создал Господь, —Любит русский военныйМоджахедскую плоть. А как по блиндажамРазошлась солдатня,Труп остывший лежалВ свете робкого дня. В первых солнца лучахЛишь сержант-некрофилЕго, громко крича,Ещё долго любил…Слух идет по горам— Умер юный шахидЗа священный исламИ за веру убит. Но убитым в боюВечной гибели нег,Среди гурий в раюОн вкушает шербет. Как он бился с урусНе забудут вовек. По нем плачет Эльбрус,По нем плачет Казбек. Плачут горькие ивы,Наклонившись к земле,А проходят талибы— Салют Абдулле!В небе плачет навзрыдКараван птичьих стай,А в гареме лежитВся в слезах Гюльчатай. —И защитников правПлач стоит над Москвой,Тихо плачет в рукавКонстантин Боровой. Плачьте, братцы, дружней,Плачьте в десять ручьев,Плачь, Бабицкий Андрей!Плачь, Сергей Ковалев!Нет, не зря, околев,Он лежит на росе,Ведь за это РФИсключат из ПАСЕ.
ЛЕТО ОЛИГАРХА
— Еврей в России больше чем еврей,И сразу став, как будто, выше ростом,Он так сказал и вышел из дверей,Вдали маячил призрак Холокоста. Но на раввина поднялся раввин,Разодралась священная завеса. Он бросил взгляд вниз, по теченью спин,И хлопнул дверцей мерседеса. Вослед ему неслося слово — "Вор",Шуршал священный свиток Торы,И дело шил швейцарский прокурор,И наезжали кредиторы. В Кремле бесчинствовал полковник КГБ,Тобой посаженный на троне,Но закрутил он вентиль на трубеИ гласность с демократией хоронит. Застыла нефть густа, как криминал,В глухом урочище Сибири,И тихо гаснет НТВ-канал,Сказавший правду в скорбном мире. Все перепуталось: Рублево, Гибралтар,Чечня, Женева, Дума, Ассамблея,На телебашне знаковый пожар…Россия, лето, два еврея!
Книгогид использует cookie-файлы для того, чтобы сделать вашу работу с сайтом ещё более комфортной. Если Вы продолжаете пользоваться нашим сайтом, вы соглашаетесь на применение файлов cookie.
