Кристофер Триана
Поедание
— В первый раз у меня был секс, — сказала она, — в девятнадцать лет.
— Ничего особенного.
— Ну, — возразила она с напускной скромностью; британский акцент придавал ей экзотичности, — это было с моим дядей.
Вайолет настояла на игре в «правду или желание» — якобы она уже на первом свидании может показать (если играть по-честному), насколько люди совместимы друг с другом. И мы начали с правды. Она задала мне несколько каверзных вопросов вроде: мое самое тягостное воспоминание; о ком я чаще всего мечтаю, когда мастурбирую; если бы я решил кого-нибудь убить, то каким оружием бы воспользовался. Я отвечал честно, насколько мог: смерть матери, Мэделайн Смит, топор. Она не требовала объяснений, только ответы. Сначала мои вопросы были поскромней, но я решил, что не стоит отставать, и спросил о ее первом сексуальном опыте. Сейчас она отвечала.
— Он всегда меня разглядывал, — сказала она, — и в нем была мужественность, которой я не видела в парнях из школы. Это было не изнасилование. И вообще, я сама сделала первый шаг.
Я не знал, как реагировать.
— Теперь моя очередь, — сказала она. — Правда или желание?
— Правда, — сказал я, хотя и подумывал о желании.
— Как ты потерял палец?
Я посмотрел на свою левую руку. На ней не хватало половины мизинца — отрезан у сустава.
— Желание, — сказал я.
Она не протестовала, хотя я чувствовал, как в ней зарождалось любопытство. Оно завертелось в ее глазах и скривило уголки рта.
— Закрой глаза, — сказала она.
— Это — все желание?
— Закрой, и я тебе кое-что покажу.
Я закрыл и почувствовал, как Вайолет подвинулась на диване ближе.
Дохнула мне в ухо. Я было подумал, что она хочет меня поцеловать, но она лизнула мочку. Скоро ее голова оказалась у меня на коленях. Она и не пыталась расстегивать мои брюки, но почувствовала эрекцию и обхватила выпуклость ртом. Укусила. Не то чтобы сильно, но вполне ощутимо. Приятная, сладкая боль. На мгновение зажала меня в челюстях, как собака газету. Потом отпустила и поднялась.— Тебе понравилось? — спросила она.
— Да.
— Дяде тоже понравилось.
Такой была Вайолет, которую мне повезло узнать получше. Но, похоже, я забегаю вперед. Чтобы по-настоящему понять Вайолет — и меня в этом деле — следует рассказать о том, как мы встретились.
— А у тебя хорошая коллекция, — сказала она, разглядывая мои ящики с фильмами, которые больше не переиздаются, и всяческими редкостями.
Я увидел ее на УжасКоне, конвенте любителей ужасов. Я зарабатывал на жизнь торговлей DVD-дисками с малоизвестными фильмами. В то время как далеко не каждый интересуется картинами вроде «Подсознательной жестокости», «Познакомьтесь с Фиблами», «Святой крови» или «Вторжения кровавых фермеров», всегда находятся те, кто жаждет чего покровавей.
Ее нельзя было не заметить. Она высокая, но все равно носила каблуки, подчеркивая свой необычайный рост. Ее платье разжигало чувства — оно прилегало к телу так, словно насквозь вымокло. Блондинка, едва ли не белые волосы обрамляли бледное лицо, будто серп. Но больше всего меня потрясли ее глаза; о, эти прищуренные глаза! Они напоминали мне Барбару Стил в классическом фильме Бавы «Черное воскресенье»: широкие, сумасшедшие.