Читать онлайн «Философия Плотина и традиция христианской патристики»

СЕРИЯ АНТИЧНАЯ БИБЛИОТЕКА ИССЛЕДОВАНИЯ Издательство «Алетейя» Санкт-Петербург 2001 Российский Православный Университет А. В. СИТНИКОВ ФИЛОСОФИЯ ПЛОТИНА И ТРАДИЦИЯ ХРИСТИАНСКОЙ ПАТРИСТИКИ Издательство «Алетейя» Санкт-Петербург 2001 А. В. Ситников Философия Плотина и традиция христианской патристики. — СПб. : Алетейя, 2001. — 242 с. — (Античная библиотека. Исследования) ISBN 5-89329-437-8 Основатель и руководитель серии: Абышко О. Л. Книга посвящена малоизученному и чрезвычайно интересному этапу истории европейской мысли, когда происходило, с одной стороны, становление одной из самых значительных философских школ — неоплатонизма, а с другой, догматическое оформление христианства. Исследование влияния эллинистической философии в лице ее крупнейшего представителя — Плотина на формирование церковной догматики исключительно важно как для философии и религиоведения, так и для истории христианского вероучения. © Издательство «Алетейя» (СПб), 2001 © А. В. Ситников, 2001 г. О сходстве несходного в языческой и христианской философии (вместо предисловия) Язычество и христианство, вне зависимости от наших предпочтений и симпатий, воспринимаются нами как внеположенные типы духовности; их несовместимость мыслится с аксиоматической достоверностью, не нуждающейся ни в поправках, ни в оговорках: быть христианином означает прежде всего не быть язычником. И тем не менее эта хрестоматийная истина не более чем предубеждение, сформулированное нам историей и закрепленное традицией и автоматизмом восприятия. Она оправдывается и подтверждается лишь в той мере, в какой мы под язычеством и христианством разумеем чуждые и враждебные друг другу вероисповедания. Когда же мы имеем в виду умозрительный модус этих вероисповеданий, их безусловное противостояние становится условным, и тогда в их взаимную непроницаемость трудно поверить, а еще труднее — устоять от исследовательского искушения присмотреться к их демаркации и осмыслить природу и границы последней. Античное христианство особенно располагает к тому, чтобы поддаться этому искушению. Уже в первые 6 А. В. Семушкин века своего распространения и утверждения в средиземноморской ойкумене религия Христа осознает, что благочестие, проповедь и мученичество — веские, но для язычника неубедительные свидетельства в свою защиту. Она испытывает потребность в учении, разъясняющем основания своей веры и способном противостоять интеллектуализму греческой философии. Полемика с эллинской мудростью вынуждает ее к рациональному дискурсу и, следовательно, к переходу от веры в Бога к мысли и слову о Боге. А это уже богословие, которое не может быть ничем иным, как религиозным аналогом философии. И здесь исследователь сталкивается с вопросами, давно уже поставленными антиковедческой наукой, но до сих пор не получившими окончательного разрешения (если оно вообще возможно): какую миросозерцательную конфигурацию приобретает оппозиция «язычество—христианство» в эпоху поздней античности, когда языческая философия от рассуждения тяготеет к откровению, а христианская религия, наоборот, от откровения к рассуждению?