Читать онлайн «Тридцать третье марта, или Провинциальные записки»

Михаил Бару

Тридцать третье марта, или Провинциальные записки

Предисловие Вадима Жука

Вот вам автобус, а вот паровоз, электричка,Вот вам родная, родная, родная страна. Кто она вам? Мама, мачеха, тёща, сестричка?Или подружка? А, может, по Блоку – жена?«Нужно проездиться Вам по России», —так назидал Николай на странице из «Выбранных мест». Белое пёрышко ход продолжает гусиный,Значит, поехали. Что же мы видим окрест?Что же мы видим? Как наши устроены глазки,То и увидим. Радищев увидит одно,Пушкин – другое. А что предадим мы огласкеИз наблюдённого? То-то, дружок, и оно. Что наша мысль – с коромыслом бредущая вумен,Или стремительно с горки летящий малец?Кто нам позирует – мокрые личики гумен,речка, буфет, календарик древесных колец?(Гоголь, проездившись, стал, между прочим, безумен,автор не метит в пророки, пока ещё жив, остроумен,вряд ли его ожидает подобный конец. )Автор в дороге. Он тихая часть населенья,Он населяет гостиницу или избу,Верит, и правильно делает, в щучье веленье,Борется с неодолимой писательской ленью,И, слава Богу, не пишет про «путь» и «судьбу»Милой Отчизны. А пишет про травку-муравку,Шуйское мыло, про город Ковров и коров,Неторопливо заходит в музей или в лавку,Нижет, за главкой, как бусинку, новую главкуИли, как рыбку за рыбкой, на прутик улов. Славное чтение! Где не бывал – интересно,Где побывал – так свои впечатленья сравнишь. Это известно, а это тебе неизвестно,Это смешно, а над этим слегка загрустишь. Славная книжка! На чтенье глаза раскатаешь,Вытянешь ноги на тёплой московской печи,Да и лежишь себе – Мишину книжку читаешь…Вот и читайте. А ты, Де Кюстин, помолчи.

Предисловие автора

Люблю жанр путевых заметок. И читать, и писать. Теперь, однако, все больше пишут об экзотических странах, о модных курортах, где все включено, вплоть до безоблачного неба и лазурного моря. Но я не бываю в дальних странах и скучаю на курортах. Впрочем, я на них и не езжу. Там, где я бываю… Нет, не получается у меня предисловия. Начну лучше с эпиграфа. К путевым заметкам нет лучше эпиграфа, чем гоголевское «Счастлив путник, который после длинной, скучной дороги…».

Из Гоголя, кстати, трудно брать эпиграфы. Это вам не Сорокин или Бегбедер какой-нибудь. Из этих взял цитату и немедленно закрыл книжку, а разве закроешь Гоголя? Тут же начнешь читать дальше, дальше… И долго еще будешь идти об руку с его героями, повинуясь его чудной власти… Все равно не получается предисловия. Ну и черт с ним. Напишу как есть. Простым языком, которым я ем и заклеиваю почтовые конверты.

Как я писал эту книгу. Если одним словом, то долго. Лет пять, не меньше. Потому, что писал в свободное от работы время. Её можно назвать книгой выходного дня. Еще праздничного и отпускного. Это граф Толстой делал перерывы только на косьбу и Софью Андревну, а мне приходилось каждую неделю прерываться на пять рабочих дней. Сначала я садился в машину, автобус, поезд или самолет и ехал в какой-нибудь маленький или не очень, или очень большой, но непременно провинциальный город*. Чаще все же в маленький. Порой совсем крошечный. Такой как, к примеру, Чухлома в Костромской области, или Пошехонье в Ярославской, или Мосальск в Калужской. В глубинку, другими словами. Глубинку не в том смысле, что это глухомань какая-то, нет, а в том, что глубина, без которой не бывает ни реки настоящей, ни моря, ни даже океана.