Борис Херсонский
Кабы не радуга
Избранное и стихи последних лет
«Кабы не радуга, давно бы новый потоп…»
Кабы не радуга, давно бы новый потоппокрыл бы землю. Но вместо ковчеганесколько авианосцев метались бы в поисках брега. Но тем и плоха вода, что нет в ней проторенных троп. И не голубь с вороном, а самолет-разведчик,в котором, сжавшись в комок, маленький человечексмотрел бы вниз – хоть какая вершина из-под воды!Хотя бы верблюжья двугорбого Арарата,к которой Ной причалил когда-то. Датанеизвестна, а волны смывают следы. Подводные лодки с ненужным оружием проплывали бынад городами и иногда задевали быднищем шпили соборов, открывалась бы течь,но у атомных лодок плавучесть, живучесть,автономность – короче, у подводников лучшая участь. Но после потопа все мы подводники, и не об этом речь. Важно, что никакая беда не постигнет военных,летчиков, моряков, плененных и убиенных,глядящих в бинокли, выставляющих перископ. Тем более, Бог постоянно милость являет:расходятся облака и радуга в небе сияет,обещая все что угодно, но не новый потоп. «Погружаешься в ночь, как в темную воду морскую…»
Погружаешься в ночь, как в темную воду морскую,теплую, искрящую из-под ладоней. Ребристый песок под стопой. Жаль, небеса бездонней,чем любой водоем. Мы получили такуюжизнь, что ни в сказке сказать, ни в передовице,ни пером, ни кастетом, – короче, есть чему подивиться. Есть чему подивиться, проглотить, да не подавиться. Потому что тьма над головой и под ногами. Враг врагу говорит, прощаясь: расстанемся, блин, врагами. В аду играют в черт-нечерт копытами и рогами. В городах говорят стены, окна, витрины:что мы будем делать, когда будем руины?Когда сложимся внутрь и укроемся облаком пыли,кто поверит, что мы действительно были?Но тепла вода беспросветных ночек,тают куколки восковые в руках матерей-одиночек. Не ешь меня, серый волк, оставь вдовице кусочек. Темна и тепла вода, рожденная до начала,когда не было тверди небес, ни города, ни причала,ни корабля. Был белый бычок. Не хвост, а мочало. Он стоял посреди мирозданья в воде по колено,шевелил ноздрями, чувствуя запах тлена,жевал свой хвост, мотал большой головою,он хотел бы, чтоб хвост был зеленой травоюна зеленом лугу, но нет ни травы, ни луга. Тьма небесная в тьму морскую глядит: они узнали друг друга. Эвакуация
Просто бежать в толпе. Запрокинув лик,подавившись криком, выдавливая крик. Просто дышать в толпе, под звуки сирен,все равно куда – на палубу судна, давшего крен,просто лежать в толпе, дышать без оглядки, хрензнает куда – в порт – чемоданы, узлы, платки,плывущие на поверхности ревущей людской реки. Бежать рядом с бабой, младенца к груди,полный вперед, понимая, что худшее – впереди. Дышать в толпе, тебя уже не найдут, и самникого уже, лица направлены к небесам. Расширенные зрачки. Крик, застрявший во рту. У причала кренится на бок железный ковчег. Завтра газеты напишут о давке в порту. Погибло около ста сорока человек. «Межсезонье, межвременье.
Из разлома…»
Межсезонье, межвременье. Из разломатянет холодом. Зябко. Но это лучше, чем лаваили серный дым. Приехали. Вот мы и дома. Двойные рамы. Валерьянка с примесью брома. Мама нюхает рюмку и говорит: «Отрава». Кот считает иначе. Он выгибает спину,прыгает на буфет. Смотрит преданно на аптечку. Пятидесятые годы! Я вас никогда не покину. Свет вырубают. Капельки стеаринастекают в граненый стакан. Сквозняк задувает свечку. Военная форма в шкафу. Вечная славав виде ордена Красной Звезды и медали«За оборону Кавказа». Пустая оправаот пенсне покойного деда. «Не имеете права!» —кричит сосед в коридоре. В гробу видалимы этого крикуна. Но это случится позже,лет через десять. Искусственный спутник где-тодырявит темя морзянкой. Мороз по коже. «Он уже знает все. С ним надо построже». «Не входи сюда! Ты видишь, я не одета!»Как не видеть! Груди вываливаются из корсета. Пусто в душе. Перед глазами все то же. Вчера закончился век. Завтра закончится жизнь. Сегодня закончилось лето.
