Александр БЛИНОВ
Мандариновая птица
Блинов Александр Борисович — прозаик, художник, скульптор, архитектор, дизайнер. Родился в 1955 г. в Москве. Закончил Московский авиационный институт (МАИ) и Академию художеств Штиглица (бывшее ЛВПХУ) в Санкт-Петербурге. Член Союза Художников. Печатался в журналах и на интернетресурсах «Бельские просторы», «Волга-21 век», «Вокзал», «Русское Поле», «Литбук», «Лиterraтура», «Частный корреспондент», «Пампасы». В журнале «Перемены» — свой блог; в журнале «Медведь» — своя колонка. Автор книг «Рассказы толстого мальчика» (М. , 2015), «Чистые враки» (М. , 2016) и др. Живет в Москве.
Моей собаке — ушастой суке-дратхаару Жаре Марковне Гоцман,
которая никогда не видела Италии, посвящается…
Отпусти меня, Италия
— Отпусти меня, Италия, — шепчу я распухшим от утреннего укуса осы ртом. — Отпусти, Христа ради. Изнемог.
Хватил спросонья кусок ароматного бри, а она меня, сука, цап за губу. Раздуло реально. Теперь похож на светских львиц с наколотыми ботоксом, вывороченными рыбьими губами… Сижу на набережной Йопполо в «Gelateria Artigianа». Пью свой четвертый за день капучино с корнетто. Дураков пить днем капучино в Италии кроме меня нет. «Капучи», — поправляет меня набриолиненный хлыщ Фабио в отчаянно розовом поло. Это Калабрия. Пусть «капучи». Сдохну, но выпью! Завтра уезжаю.
Я, правда, изнемог, моя синьора Италия. Как верный обессиленный любовник. Дай хоть продых. Уже три недели ты томишь меня своими прелестями. Серпантинами над пропастями и долинами и обязательными «аттенционэ, кадутамасси».
Боже, это ж не просто камни могут на башку упасть… Это музыка сфер…
Кажется — невозможно красивее, но, скузи, синьор, за поворотом еще сказочней. Даже дурно становится. И так каждый день: за поворотом поворот…
Это когда словно сошедшая с рафаэлевского полотна курчавая смешливая богиня навстречу… а зашел за угол — там десять на тебя идут, еще повернул — толпа. И все на тебя смотрят и глаз стыдливо не отводят. Истомился. Здесь девушки вообще глаз не отводят: где хваленое католическое смирение?
Набережная Йопполо.
Бар Мануэле.
Между столиками ходит небольшая черная собака с белой грудкой. Цокает когтями по деревянному настилу. За соседним столиком компания отчаянно режется в карты: орут, размахивают руками и подпрыгивают. С ними моя соседка по дому, красавица Франческа, напротив ее бойфренд Антонио. Истатуированный в жопу, в черной майке-безрукавке (тату скорпиона на запястье) и с обязательным крупным золотым распятием на толстенной цепи. Типичный представитель калабрийской Ндрангеты. Наши дешевые братки отдыхают. И еще двое мужчин. Один полный, с дистрофичной детской ручкой. Проигрывает. «Мафия» пригибает его голову и нежно целует в макушку. Подбадривает.
Собака подошла ко мне и ловко и очень изысканно, печально глядя мне в глаза, слизнула со стола корнетто: в Италии не зевают.
Еще через столик двое рагацци со своими прелестными рагаццинами. У обоих черные курчавые волосы напомажены. У одного — хаер. Воротнички приталенных сорочек приподняты: мода. Рагаццины слегка пышноваты: провинция. Вьющиеся по плечам кудри, кажется, звенят озорными колечками, как колокола местных соборов к вечерней литургии.
