Ольга Остроумова
Ромашки в лопухах
Ромашки в лопухах
Оксана Николаевна, или Кыс, или просто Ксс, как любил называть дочь в часы отдыха Николай Иванович, стояла у окна старенькой девятиэтажки, в которой она жила последние полгода, пила кофе и смотрела в окна такой же унылой многоэтажки напротив. Народ только-только просыпался, окна зажигались одно за другим, в них хлопотали люди, в основном женщины. «Зачем включать свет, ведь и так светло?. . Середина лета…». От размышлений Оксану отвлек резкий звук – домашний телефон, ярко-оранжевый, с круглым диском, издавал немыслимо громкие звуки. Она отставила чашку и подняла трубку. Долгая тишина, едва различимое дыхание и потом только одно слово: «Ромашка». Далее – гудки. Фыркнув, она положила тяжелую трубку на место, взглянув в зеркало и убедившись, что шорты отлично подчеркивают ее точеную фигурку, отправилась в путь.
Солнце палило нещадно, казалось, плавится асфальт, и, сдавшись усталости, часа в два Оксана в изнеможении плюхнулась на свободную скамейку Петровского бульвара. Единственную в тени и каким-то чудом свободную. «Пятнадцать с половиной тысяч шагов! Ого! По жаре-то…».
На противоположный край скамейки робко присела молодая женщина с коляской. Малышке в розовом платьице едва ли исполнилось больше шести месяцев, ее наивная улыбка сияла двумя нижними зубками. Молодая мама явно была чем-то озабочена, она постоянно куда-то звонила, Оксана не слушала, но отдельные фразы все равно впивались в расплавленный мозг: «… от Сретенки до Нижегородки по навигатору всего 13 минут, ты меня высадил 24 минуты назад и не звонишь…».
«Надо же! Такая точность! Должно быть, мужу звонит, раз с такой претензией…», – лениво было даже думать, и тут внимание Оксаны привлекла малышка.
Она так широко улыбнулась, что Оксана невольно улыбнулась той в ответ. Поискала взглядом вокруг. В двух шагах на идеальном газоне непонятно как выросли малюсенькие, на тоненьком стебельке ромашки. Оксана отщипнула одну из трех и протянула малышке: « Ромашка для милашки». Это всё, на что была способна Оксана, давно решившая, что в ее жизни детей не будет. Малышка снова широко улыбнулась, крепко зажав цветок в ручке. Однако ее мама повела себя очень странно. Услышав произнесенную Оксаной фразу, она резко встала, достала из нижней корзинки детской коляски скрученный целлофановый пакет, стремительно развернула его, вынула небольшой конверт и протянула его Оксане со словами: « Милашка и ромашка. Я уж думала, Вы никогда это не скажете, думала, может я лавку перепутала! Здесь – всё! Всё, что просили! Времени у меня в обрез! Так что встречаемся здесь же через два часа».Она унеслась так стремительно, что, если бы не конверт в руках, Оксана вполне могла считать произошедшее миражом. Она удивленно посмотрела по сторонам, потом медленно открыла незапечатанный конверт и достала содержимое: нечеткие, будто отснятые наспех, чертежи, расчеты… Оксана, получившая в свое время два высших образования, одно из которых в МАИ, тут же поняла, с чем она имеет дело. И первой мыслью было выбросить все это в ближайшую урну. Но через минуту она уже бежала вверх по Рождественскому бульвару, иногда останавливаясь, чтобы перевести дыхание. На Большой Лубянке она, раскрасневшаяся, почти задыхающаяся, немного растерялась: два внушительных, серых здания ФСБ, внушающих ужас и уважение, стояли друг напротив друга, и ей надо было понять, куда ломиться. Именно ломиться, так как высокие двери были наглухо закрыты и по периметру ходили сурового вида охранники. Вот к ним то и подбежала Оксана: