Читать онлайн «Нефоры»

Глава первая. Братство Окурка.

 «Не вышел ебалом, стал неформалом». Эту фразочку Солёного я буду помнить, кажется, всю жизнь.

Как нас только не называли: говнари, патлатые, волосатые, гривастые, чумные, хайрастые. Но мы всегда были нефорами: молодыми бунтарями, которые котировали метал и смотрели на остальных, как на говно. Конечно, нефор нефору рознь. Я часто видел других нефоров, бздливых и напуганных. Они толпой шугались одного пьяного гопника, а получив пизды, плакались друг дружке. Мы были другими, потому что родились и почти всю юность провели на Окурке – районе, куда и днем-то не каждый решался зайти.

Окурок – знаковое место нашего города. Есть еще Речка, но там поспокойнее – алкаши и «химики» со своими выродками, а пизды получить можно только ночью и изредка днем.

Рязанский проезд, главная улица Окурка, выделялась вечно грязным и заплеванным парком. Справа от проспекта шли серые «хрущевки», под окнами которых можно было найти не только непременные бычки и пустые бутылки, но и шприцы, пакеты с засохшим клеем, арматурины с прилипшими к ржавчине волосами какого-нибудь бедолаги и прочий мусор. Слева располагалась ржавая, оставшаяся еще с советских времен, полуразрушенная промзона, где пиздюки вроде нас любили лазить, каждую минуту рискуя сломать себе шею. Промку закрыли, когда на одного из пацанов упала бетонная плита и размазала его в считанные секунды. Но кого это остановило? Спустя сутки в заборе проделали новую дыру, и заброшенные помещения снова заняли наркоманы, бомжи, гопота и пиздюки, которых кончина их ровесника ни капли не напугала. Лишь его мать выцветшим призраком нет-нет да и бродила по потрескавшемуся асфальту, выкрикивая имя сына. За промкой тянулся вдаль частный сектор, облюбованный цыганами, наркоманами и престарелыми пенсионерами, доживающими свой век в Окурке.

Я жил в третьем доме, чьи окна выходили на грязный парк. Порой, когда я не мог уснуть и торчал на балконе с сигаретой, то часто слышал, как в парке кого-то избивают. Иной раз слышал женские крики, которые обрывались на высокой ноте, после которой всегда следовал шакалий мужской смех.

Жил я с родителями в стандартной хрущевской однушке на тридцать квадратов. С лакированным сервантом, в котором стояла мамина гордость – фарфоровый сервиз и деревянная фигурка попа с секретом. Если вытащить божью коровку, которая сидела на мантии, и потянуть попа за голову, то наружу, из-под мантии, вылезал здоровенный хуй с приклеенным к нему куском искусственной шерсти. Других фигурок с секретом в серванте не было.