Есть только острова
Евгений Морозов
Иллюстратор Нина Балькина
Дизайнер обложки Владимир Коркунов
© Евгений Морозов, 2021
© Нина Балькина, иллюстрации, 2021
© Владимир Коркунов, дизайн обложки, 2021
ISBN 978-5-0055-4588-6
I
По дорогам светя, аж к сиденью приделанный точно…
По дорогам светя, аж к сиденью приделанный точно,с музыкальной загвоздкой в башке, где засветы резки,видишь срезы земли, километры неслыханной почвы,всё холмы-пироги над сметаной вечерней реки. В трубометрах-китах и мостах, где лишь ветер да веселс муравьиною силой прикрученный с гайками дух —кружевное железо, крестцы напирающих чресел,подрывные следы циклопических крох и непрух. Переспелая осень желтела, сжималась и сохла,прошерстила леса, оказалась дождливой стеной,и на лицах, готовых к разору, к уборчатным стёклам —ожиданье беды, ожидание казни самой…Как мы встали в пути, где всё тихо да ветер не клюнет,занемела земля, затрещало сухое гнильё,и молчал я один, словно снега уже накануне,вспоминая, как имя, весеннее время твоё… Этот город, собранный из окурков…
Этот город, собранный из окурков,из камней – при помощи демиургов,добровольцев трудностей, ныне проданкапиталу уютной жизни – вот он. Обитатели зданий, срезая дорогу,говорят с осанкой, крепчают много,напоминая матросов без моря,потерпевших крушенье, что ли…В лицах, где опытный взгляд-заноза, —ожиданье праздника, передоза,игрищ с искрами, зрелищ, хлебищ,полуусталость от дел вообще лишь. Женщины, прячущиеся в наряды,девушки с трогательным «не надо»,яблоки-парни, подростки-взрывы,как вы ревностны, как вы живы. Глянь-поглянь, как всё это впору,размозжённым улицам. Этот городзаполняется ими, и как впервые —каждодневный шум и черты живые. И лишь са́мой ночью, когда зимоюпод столбом фонарным, подбитым тьмою,если будешь молча, почуешь может —ты внутри гиганта, что вымер всё же. Но когда бы здесь ни цвелось, ни прелось,его синь и зелень, цвета и серость,всё живут в тебе и свербят знакомоиз природы сердца, из чувства дома.
Потому что телом, умом – подавно,ты к земле ребристой прикручен явно,потому что, как ни прощайся с нею,ты куда роднее, слабей – сильнее… Гул
Ушибленный звоном, вытряхиваешься на балкон —воздух простужен по швам, и чуден гул,слышишь у-у между звёзд и тут понимаешь:ночь с воскресенья на понедельник…Ночь с воскресенья на понедельник – всё ещё город,зверь, готовый к прыжку, зверь отлежался,красным утром начнёт попадаться навстречу,борзеть, огрызаться, чесать неуклюжими лапами. Вылизаны гашёные улицы, открыты звонки,приняты улыбки на лицах, рассужены планы,запущен дубовый маховик лесной болтовни —будет неудобно и нужно, будет крохотно…Гул, который преследовал тебя не по дням,гул, отзывающийся, как медленное колесо,гул, какой набивался в углы-извилины,в карманы, в подмышки, в отапливаемой груди —ты будешь вибрировать так, как он запрещает,надсадно присутствует в сделанном сгоряча,в сказанном впопыхах, пропущенном между слов,честный, медвежий, прошлый, непоправимый. Ты ли сказал себе сам «я сделаю так» —сделаешь эдак и тут ещё удивишься. Будешь искать причины, пока не поймёшь:всё же не сам по себе ты, но просто гул. Гул, который построит электрические города,засветит в них улицы, посе́лит зазевавшихся людей,смешает и размозжит, напои́т обжигающим цветом,перессорит и раскидает за семь сотворённых дней…Но в ночь с воскресенья на понедельник, когда ещё город,он опять зазвучит по-свежему и с вышины,похмельная плоть обрастёт новизной и разумом,научит любви и добровольному хлебушку. Сердце, раскатанное на кухонной смерти-доске,блин с обожжёнными материками, просветами моря,замёрзший снегирь на дребезжащем кусту,осенняя прель над припасённой зеленью —все эти чувства, жалость к тому, что ужене отзывается и не гудит с надрывами,не остановят того, что должно пропитыватьв городе, в плоти, в уме, в иступлённом небе. От этого зуба, болящего прямо в небе,от нерва, дрожащего в охающей груди,от страха, радостно бьющегося в поджилках,не деться в тишь, не пригодиться по-своему…Будет стараться он тихо и надрываться,будешь выходить на балкон и ловить нутром,смекая охотничьим глазом, вдыхая звериным нюхоми говоря наобум: «Всё прошиблено гулом».
