СТЕНА
Поэту
По эту сторону бетонной
стены, приковывавшей взгляд,
лежал мой путь, бедовый, торный,
к резине на "холодный" склад.
Возьмешь, бывало, накладную
и, поспешая через двор,
все поминаешь мать родную
начальника (большой был вор).
Иной раз, чувствуя в желудке
обеденный тяжелый плов,
лохматой покривишься шутке,
подслушанной у маляров.
Так что ж! Работать нужно где-то.
Чем плох техцентр, автосалон?
К священной жертве Аполлон
пока не требует поэта.
Ты можешь наблюдать вокруг
живую жизнь, как чистый медик:
вот вышел слесарь, вот из брюк
он достает свой инструментик;
Полился тихий матерок,
в границах, по законам жанра;
вот секретарша длинный "Vogue"
сосет, причмокивая жадно.
Вальяжно шествует клиент
с лицом раскормленным, как жопа, -
какой-нибудь гаишный мент,
притопавший из Конотопа.
Он строит в Подмосковье дом,
он задарма в свисток не свищет.
Его братва повсюду ищет,
что кинул он в краю родном.
Простые люди на работе
херачат в меру сил своих.
Не зазнавайся - плоть от плоти.
Ты сам ничуть не лучше их.
И языком и тем прибором
поддерживаешь с миром связь.
И Бога славите вы хором,
и под ногтями - та же грязь.
Так благодарен будь везенью
не понаслышке жизнь узнать,
ведь птичка божия на землю
слетает, если хочет жрать.
С невидимым ярмом на вые,
в халате, сношенном до дыр,
счастлив, кто посетил сей мир,
в его минуты роковые.
То было время войн и смут,
разборок быстрых и недетских.
Годами пиршествовал шут
в апартаментах президентских.
И под бухтенье новостей
о новых Ротшильдах и Круппах,
смерть, обнажившись до костей,
фигачила стриптиз на трупах.
И в зале, где убрали свет,
освободившись от рассудка,
слились с похабником поэт
и с журналистом проститутка.
От бешенства хотелось выть.
А кто не волк и не собака,
тому шептал Гаспар из мрака:
"Поэтом можешь ты не быть".
И вот стена. Что там за нею?
Ангары или гаражи?
Уж точно не тоннель в Гвинею,
не путь над пропастью во ржи.
Должно быть, мусорные кучи,
а может, кладбище... Не ной!
Но и не верь, что было б круче
увидеть правду за стеной.
Нет, нужно твердо встать на месте,
и запчастей унылый склад
хотя бы из одной лишь чести
преобразить в свой тайный сад.
Живи еще хоть четверть века -
все будет так. Исхода нет.
... Стена тянулась девять лет -
и сохранила человека.
...
... ... ... ... ... ...... ... ... ... ... ... ...
... ... ... ... ... ... ...
... ... ... ... ... ... ...
Недавно безо всякой злобы
наведался я в те края.
Понятно, скажете? Еще бы!
Ведь юность здесь прошла моя.
На территорию техцентра
проник, знакомыми ведом,
и то, что было прежде ценно,
припоминал с большим трудом.
И, вспомнив, как тогда боялся
узнать, увидеть мир иной,
по ржавой лестнице поднялся