Читать онлайн «Путь наверх: Контроль. Выбор»
Автор Виктор Суворов
name="Контроль">
Виктор Суворов. Контроль
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Настя Стрелецкая (Жар-птица).
Холованов (он же – Дракон) – товарищ в сверкающих сапогах.
Товарищ Сталин – Генеральный секретарь ЦК ВКП(б).
Ширманов – провокатор-исполнитель.
Некто в сером.
Профессор Перзеев – теоретик людоедства.
Товарищ Ежов – Нарком внутренних дел (НКВД) СССР, Генеральный комиссар государственной безопасности.
Мистер Стентон – генеральный директор фирмы «Фараон и сыновья».
Товарищ Берман – Нарком связи СССР, комиссар государственной безопасности первого ранга, бывший начальник ГУЛАГа НКВД СССР.
Товарищ Фриновский – заместитель Наркома внутренних дел, командарм первого ранга.
Товарищ Бочаров – старший майор государственной безопасности, начальник Куйбышевского управления НКВД.
Товарищ Берия – первый секретарь ЦК Коммунистической партии Грузии.
Мастер Никанор.
Инструктор Скворцов.
Катька Михайлова – хохотушка.
Сей Сеич – спецпроводник спецвагона.
Люська Сыроежка – спецкурьер ЦК.
Севастьян – медвежатник.
Терентий Пересыпкин – майор.
Мистер Хампфри – инженер-электрик.
Вожди, охрана, обслуга, чекисты, исполнители, вертухаи, политические, блатные, бытовики, спортсмены, рабочие, крестьяне, трудовая интеллигенция, людоеды, широкие народные массы.
ПРОЛОГ
– А теперь целуй мой сапог.
Сияющий кончик сапога осторожно ткнул в лицо: целуй.
Не увернуться от сапожного сияния. Не повернуть лица. Не повернуть, потому как руки заломили за спину и все выше тянут. Понемногу. И боль понемногу скользит к тому пределу, после которого крик не сдержать.
А кричать ей вовсе не хочется.
Она так и решила: не кричать.
В былые времена, когда в парусном флоте матросов линьками пороли, каждому в зубы тряпку совали, чтоб не орал. Но прошли те славные времена. Теперь в рот резиновый мячик суют, когда расстреливают в крытой тюрьме. А если расстрел на природе, так мячик в рот не суют – ори сколько хочешь. Ори в свое удовольствие. А уж если бьют или руки ломают, то крик не то чтобы пресекают, но требуют. Крик выбивают.
Мода такая. Вообще пытка без воплей – неудавшаяся пытка. Неполноценная. Как пиво без пены.Им же хотелось, чтоб удалась пытка. Им хотелось, чтобы она кричала. Потому ее руки они легонько тянут все выше.
А в расстрельном лесу весна свирепствует. Бесстыжая такая весна. Шалая.
Распутная. И каждая прелая хвоинка весной пропахла. Жаль, что к запаху хвои лежалой запах ваксы сапожной подмешан. Запах сапога чищеного. И сапог тот незлобно, но настойчиво в зубы тычется: ну, целуй же меня.
И голос другой, – ласковый почти, подсказывает:
– Цалуй же, дурочка. Чаво тебе. Пацалуй разочек, мы тебя и стрельнем. И делу конец. И тебе не мучиться, и нам на футбол не опоздать; Ну… а то, сама знаешь, – сапогами забьем. Цалуй…
Хорошо раньше было. Раньше говорили: «Целуй злодею ручку». Теперь – сапог. В былые времена перед казнью исполняемому и стакан вина полагался. Теперь не полагается. Теперь только исполнители перед исполнением пьют.
И после.
Весь лес расстрельный водярой пропитался.
Руки подтянули еще чуть. Так, что хрустнуло. Попалась бы рядом веточка какая, то вцепилась бы она в ту веточку зубами да крик и сдержала бы. Но не попадается на зубы веточка. Только мокрый песок и хвоя прелая. А руки уже так вздернули, что дышать можно только в себя. Выдохнуть не получается – глаза стекленеют.
