Читать онлайн «Узлы и нити»

Портрет

На столе матери, массивном старом столе побелевшего по краям темного дерева, стоял портрет ее покойного мужа в темной же кожаной рамке. Портрет не очень большой, двадцать на тридцать. На нем, выступая, как из светлого облака, муж ее смотрит вперед: носа комочек, смуглая кожа, черные глаза с поволокой, черные волосы волной над матово бликующим лбом, губы припухлые, как в поцелуе.

Муж с портрета смотрел на нее, а она, за столом сидя, смотрела в окно – мы же редко внимательны к тому, что окружает нас изо дня в день, нет же в том, вроде, ничего интересного, важного, ценного.

А в большом окне был не только родной палисад, засаженный стойкими сортами роз, колючими корявыми кустами, которые в летнюю пору взбухают, раскалываются на цветы, показывая нежно-розовое нутро. За невысоким забором, по другую сторону, был кусок чужого подзаросшего сада, лужайка, дом другой, старый тоже, довоенных еще лет, но отремонтированный недавно, с выкрашенными белым стенами, с нарядной красной черепицей. Там жил ее сын со своей гречанкой-женой, у них детей трое: девочка, мальчик и мальчик.

Средний ребенок у сына красив, как ангел, у ребенка огромные черные глаза, каштановые локоны, которые, как ни положи, все равно хороши будут. Глядит всегда смущенно, стеснительно, хоть и не очень умен, – говорит невпопад, как во сне, и ходит, словно с трудом, плетется, а не ходит.

За него ей, бабушке, было тревожно – но не так, чтобы очень уж сильно. Умным для счастливой жизни быть не нужно, умным трудно жить. Замечая все, терпеть приходится много.

А старшая девочка, с таким же, как у матери-гречанки большим ртом, сообразительна, подвижна.

А младший мальчик в этой семье, – некрасивый, маленький – и криклив был всегда, и верток. Умненький мальчик, в котором слишком много глаз, много рта, и мысль в глазищах такая быстрая, что не всякому и поспеть – в школе он мог бы учиться и лучше, только кто ж их любит, умных слишком?

И вот бегали дети по лужайке перед домом своим, веселой гурьбой, и крик их словно с неба падал – бабушке все видно было из окна ее кабинета, из комнаты, принадлежавшей некогда ее мужу, врачу. Сидя за письменным столом, она посматривала на них, слышала через приоткрытое окно, занималась своими делами, жила своей жизнью.

Она была одна в своем доме. А у сына с женой-гречанкой был собственный дом.

Гречанка шила, вязала, готовила еду – жирную, но со сметаной, с йогуртом, как принято было в их семье, и тяжесть густых перченых блюд уравновешивалась у нее легкомысленной молочной кислинкой. Она была хорошей поварихой, хоть и на кухне неряшлива – если готовила, то всюду в беспорядке валялись ложки и ножи, чашки с тазами, куски еды, мелкие крошки.