Читать онлайн «Реквием»

Реквием

Памяти военного историка Павла Андреевича Жилина

Кто-то верно заметил: скульптура есть время, сжатое в пространство.

Мы стояли у памятника советскому воину-освободителю в Трептов-парке: русский солдат в походной форме держит в одной руке меч, разрубивший фашистскую свастику, а другой — прижимает к груди маленькую, доверчиво прильнувшую к нему немецкую девочку. Время, сжатое в пространство… Да, в огромной бронзовой фигуре, установленной на постаменте-мавзолее и вознесенной над курганом, над аллеями платанов Некрополя, пластическая идея нашла свое полное выражение — годы великой войны сжались до предела, затвердели на века…

Когда по гранитной лестнице мы спустились к подножию кургана, генерал-лейтенант Костырин первым нарушил молчание:

— Мне, если хотите знать, посчастливилось быть у самых истоков… — сказал он немецкому скульптору профессору Фрицу Кремеру.  — В качестве военного консультанта. Так пожелал сам скульптор — пригласил в консультанты, а начальство не стало возражать. Мы ведь знали друг друга с сорок первого. В самом начале войны скульптор добровольно ушел на фронт, оборонял Москву. Отличался бесстрашием: ему, видите ли, требовалось запечатлеть сущность героического характера в «событиях, монументальных по своему существу». У каждого художника, наверное, есть свой пункт. Так вот у моего друга-скульптора таким пунктом был «героический характер». Он изучал не только лицо того командира, которого лепил, но и боевые операции, проведенные им. Себя называл «надежным художником». Ну конечно же его тяжело контузило. На Волховском фронте. С тех пор появился нервный тик. Списали вчистую.

Кремер тяжело вздохнул.

— Я не знал всего этого, — сказал он.  — Мы встречались. Но то были мимолетные встречи. Официальные, что ли.

Мне хотелось ближе сойтись с ним… Мы ведь с ним — «сверстники», он года на два моложе… И вот он умер… Трагическая неожиданность. Подобные личности всегда умирают неожиданно… Говорят, он родился в Днепропетровске, жил на Дону… Чисто человеческая досада: не дожить нескольких месяцев до тридцатой годовщины разгрома гитлеровцев!. . Слишком много упущенных возможностей.

У его рта обозначилась складка, морщины на лбу стали резче. Глаза казались потухшими: главные встречи мы откладывали на неопределенное будущее — успеется! А будущее может не состояться… Вот оно и не состоялось…

— Мне хочется увидеть его памятник — ансамбль на Мамаевом кургане… — произнес негромко Кремер.

Помню, когда я впервые увидел Кремера, то, еще не зная, кто он, подумал: наверное, представитель портовых рабочих или горняков…

Этакий приземистый крепыш. Энергичное лицо, густые волосы зачесаны назад, залысинки, острый подбородок и особое выражение рта, с чуть выпяченной нижней губой, присущее людям тяжелого физического труда. Ему было под семьдесят, но глаза глядели остро, я бы даже сказал, пронзительно и словно бы настороженно.

Как выяснилось, он в самом деле вырос в среде рурских горняков. Ему не было и семи, когда остался круглым сиротой. Горнорабочий взял в свою семью. Кремер закончил гимназию в Эссене. В двадцать восьмом вступил в компартию. Учился у Герстеля в Высшей школе изобразительного и прикладного искусства в Берлине. Потом начались поездки: Париж, Лондон, Рим. Одним из первых его бронзовых рельефов следует считать «Гестапо». Рельеф выполнен в тридцать шестом.