Пролог
Солнце стояло высоко над сонной Южной Дакотой, и его лучи красили загаром и без того коричневые руки мальчишки. Все это было частью его, частью его насыщенного, сурового воспитания. Запах пастбищ, хлесткий ветер и солнце.
Над бескрайними землями песней плыла красота летнего дня.
- Их сила - в их рогах, - предупредил отец. Грубоватый мужчина в комбинезоне. Взгляд у него был добрым, но решительным. - Поэтому ты должен
- Его еще вывернуло, вырвало собственным дерьмом прямо у ворот загона.
На момент этой важнейшей идеологической обработки мальчику было всего девять лет. Он не знал ничего ни про лобковые волосы, ни про секс. Ни почему иногда твердеет его
- Поэтому вот, что ты делаешь... - Отец схватил инструмент, называемый "клещи", и поднял его к солнцу. - Удобные, как карман на рубашке, сынок. Это - "роголомы". - Он сделал большой вдох, поместил зажимы мудреного инструмента на бычий рог, и принялся выкручивать, что было сил.
Раздался очень странный звук, похожий сперва на скрип дверной петли, затем на треск дерева.
- ДААА! - отец мальчика закряхтел от усилий, и в следующий момент блестящий инструмент у него в руках успешно выдернул левый рог из черепа почти девятисот килограммового "Черного Ангуса"
Бык, по понятным причинам, заревел.
Мальчик заглянул в дыру, появившуюся вследствие этого грубого и жестокого удаления.
На месте некогда гордого рога зияла неровная, влажная дыра. На ее поверхности начали выступать капельки крови.
Гигантский зверь бился в стальных воротах, продолжая реветь и брызгать во все стороны соплями. Грохот металла смешался с топотом копыт.
- Если он сможет вырваться, то забодает нас в два счета. Будет убивать все, что шевелится.
Мальчик посмотрел ближе на огромного, заточенного в загон зверя.
Затем отец мальчика открутил бедному зверю второй рог.
Бык снова заревел. Его рев прокатился над обширными фермерскими просторами подобно адскому рыку...
- Ну вот.
Два рога лежали в пыли, между обутых в высокие кеды ног мальчишки.
- Видишь? Это все, что нужно, чтобы превратить злобную тварь в безобидного толстячка. - Мужчина положил свой адский инструмент и обнял сына рукой. - И однажды, сынок,
1
СИЭТЛ, ШТ. ВАШИНГТОН, 1999 ГОД
Когда не шел дождь, весь город вздыхал с облегчением. Но такое бывало не часто. Нет, Бог считал нужным, в буквальном смысле, мочиться на этот город 280 дней в году. Следовательно, в наводнениях, размытых дорогах, сползающих с холмов домах и самом высоком уровне самоубийств среди всех крупных городов было мало чего удивительного. Унылый бетонный сортир с вычурным монорельсом, неблагополучной "Подземкой", и пронзительно уродливой башней "Спейс-Нидл", которой большинство жителей желало свалиться на 5-ую Авеню в час пик. Туристов, рискнувших пройти мимо живописной "Гавани", ждал бы большой сюрприз, ибо они увидели б, что представляет собой