Надежда Феликсовна Остроменцкая
Ветеран Цезаря
Художник В. Винокур
Луций Сестий Гавий Гаю Юлию Цезарю
Ты спрашиваешь меня, Цезарь, зачем я пишу?
«Что ты совершил такого, чтобы оставлять о себе память?»
О нет! Я не осаждал Трою и не прятался вместе с воинами Одиссея в деревянном коне, не плыл на быстрокрылом Арго и не запускал пальцы в золотую шкуру барана. Капитолийская волчица не поила меня молоком. Я не веду своей родословной ни от богинь, полюбивших царей, ни от царских дочерей, соблазнённых богами. В моём атриуме нет восковых изображений предков. Они не были патрициями. Ты не найдёшь их имён в анналах, потому что анналы всегда писались для прославления завоевателей, а не пастухов или землепашцев. Принято считать, что мы нуждаемся только в хлебе и зрелищах. Но нам нужна и история. Пусть наши сыновья и внуки учатся на наших ошибках.
Узнав об убийстве Тиберия Гракха сенаторами, его родственник и покровитель Сципион выразил одобрение убийцам строкою Гомера: «Каждый смерти достоин, задумавший дело такое». Гракх хотел дать землю беднякам. Какие же слова найдёшь ты, Цезарь, чтобы осудить меня, содействовавшего освобождению рабов?
Но я не намерен оправдываться перед тобою. Всё равно ты не сможешь меня понять! Я пишу для своего сына, выросшего среди рабов. Я пишу для тех, кто никогда не видел своих отцов, кто проклинает их во мраке эргастулов и на скамьях гребцов. Я пишу для тех, кто знает лишь матерей, кто помнит их обиды, и унижения.
Только они смогут понять, как я стал воином Спартака.Часть первая
Необыкновенный пленник
Глава первая
Стоило кому-нибудь начать: «Вот за Боспорским царством, на северо-восток от Скифских равнин, есть, говорят, превысокие горы, набитые золотом, словно сундуки богача», — и уж я, пробравшись к рассказчику, прижимался к его коленям и смотрел ему в рот, тараща глаза и боясь пошевелиться. Чудеса сменялись чудесами!
— Жаль, достать золото не так-то просто, — иногда вздыхал рассказчик, — стерегут его грифоны.
— Кто?
Вопрос срывался сам собой, но я не смущался: здесь не запрещали мне вмешиваться в разговор взрослых.
— Грифоны. Такие львы с орлиными крыльями и с птичьими клювами, — объяснял он.
Крылатый лев! Я холодел от страха. А храбрый рассказчик задумчиво добавлял:
— Всё же собираюсь пробраться туда. Только компаньона себе не найду.
Отец, нетерпеливо слушавший его, подзывал моего наставника.
— Читал ты что-нибудь об этом в своих книгах, Валерий?
— Ну как же: Геродот Галикарнасец ещё триста лет назад писал об этом, но прибавлял, что не очень верит в существование грифонов.