Читать онлайн «Миклуха-Маклай»
Автор Николай Водовозов
Н. Водовозов
МИКЛУХА-МАКЛАЙ
НЕУСПЕВАЮЩИЙ ГИМНАЗИСТ
В Своей автобиографии Николай Николаевич Миклуха-Маклай говорит, что он родился в 1848 году. Но это неточно. В церковной записи села Рождественского, находящегося близ города Боровичи, Новгородской губернии, записано следующее:
«Миклуха, Маклай, 5 июля 1846 года».
Отец Николая Николаевича, Николай Ильич Миклуха, был по своему времени человеком незаурядным. Он окончил корпус инженеров путей сообщения в Петербурге. Затем служил одно время начальником вокзала Московско-петербургской железной дороги — первого, по времени постройки, железнодорожного пути в России. Современник Герцена, Белинского, Станкевича и других замечательных русских людей, Николай Ильич принадлежал к той части русской молодежи, которая искала в передовой философии ответы на мучительные вопросы, поставленные тяжелой действительностью того времени, и, по словам Герцена, «все написанное Гегелем или о Гегеле немедленно зачитывала до дыр, до пятен, до падения листов в несколько дней».
Увлечение философией Гегеля порой доходило до курьезов. Так, например, молодой русский гегельянец, отправляясь гулять за город, не шутя уверял, что он идет «отдаться пантеистическому чувству своего единения с космосом». А если на прогулке встречал крестьянина или крестьянку и вступал с ними в разговор, то потом рассказывал друзьям, что имел возможность «определить субстанцию народную в ее непосредственном и случайном явлении».
Николай Ильич Миклуха лично не был связан с кружком Герцена и Белинского, но несомненно переживал те же настроения, что и все радикально-прогрессивные люди его времени.
Он, вероятно, не раз имел повод задавать тот же вопрос, что и Герцен: «Поймут ли, оценят ли грядущие люди весь ужас, всю трагическую сторону нашего существования?» А трагедия заключалась в вопиющем несоответствии между прогрессивными идеалами человечества и страшным гнетом николаевского режима, которого не могли не замечать передовые люди России. «Противоречие между воспитанием и правами, — говорил Герцен, — нигде не доходило до таких размеров, как в дворянской Руси... Число воспитывающихся у нас всегда было чрезвычайно мало, и те, которые воспитывались, получали не то чтобы объемистое воспитание, но довольно общее и гуманное; оно очеловечивало учеников всякий раз, когда принималось. Но человека-то именно и не нужно было ни для иерархической пирамиды, ни для преуспевания помещичьего быта.К концу сороковых годов русская революционная мысль шагнула дальше. Социалистические идеи захватывают мыслящих людей. Писатель Анненков, только что возвратившийся тогда из-за границы, рассказывает, что он «встретил дома отражение многих сторон тогдашней интеллектуальной жизни Парижа. Книга Прудона о собственности, «Икария» Кабэ, сочинения Фурье — все это служило предметом изучения, горячих толков, вопросов и чаяний всякого рода... Книги названных авторов были во всех руках в эту эпоху, подвергались всестороннему изучению и обсуждению, породили, как прежде Шеллинг и Гегель, своих ораторов, комментаторов, толкователей».
